Устойчивое развитие и БРИКС. Проблемы выработки стратегии для России
Идея «устойчивого развития» не нова. Решение о переходе человечества к развитию в рамках такой концепции было принято на международной конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро в 1992 году, а этому предшествовали интенсивные дискуссии под эгидой ООН. Надо отметить, что в переводе на русский язык термина sustainable development несколько теряется многогранность этого понятия, его экологическая и социальная составляющие. Эта концепция предполагает революционные изменения в жизни общества.
Фактически устойчивое развитие – это новая страница в истории человечества, столь же значимая по своим особенностям, как общественные формации: ведь речь идет о новых закономерностях производства, потребления, социальных отношений и образа жизни.
В конце июня с.г. в Бразилии созвана Конференции ООН по устойчивому развития на высшем уровне под названием «Рио+20», посвященная двадцатилетию первого саммита. Мировые лидеры собираются в Рио-де-Жанейро, чтобы «обеспечить возобновление политической приверженности концепции устойчивого развития; оценить прогресс и выявить пробелы в выполнении уже принятых обязательств, решить новые и возникающие проблемы». Конференция будет сосредоточена на двух темах: зеленой экономике в контексте устойчивого развития и искоренении нищеты и институциональной основе для устойчивого развития.
Предстоящая конференция в Рио-де-Жанейро, говоря языком официальных заявлений ООН, должна «заложить основу для лучшего будущего – основу новой модели зеленого экономического развития, которая приведет к появлению дополнительных достойных рабочих мест, будет содействовать социальному прогрессу, ликвидации голода, обеспечению устойчивой энергетики для всех, устойчивому потреблению и производству, обеспечению всеобщего доступа к воде и санитарии». Задача сколь достойная, столь и трудновыполнимая. Прежде всего, потому, что мало кто из реальных экономических игроков заинтересован в ее выполнении.
Необходимо поменять вектор развития, а для этого нужны «агенты» таких изменений. «Прежде всего, мы должны фундаментально переосмыслить нашу нынешнюю экономическую модель и взять на вооружение новые формы развития, связанные с продвижением «зеленой» политики и стратегий», – заявил генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун на Генеральной Ассамблее в ходе тематических дебатов «дорога к Рио+20 и дальше». Но он не сказал, кто может взять на себя эту ношу, коль скоро доминирующие западные страны и транснациональные корпорации вполне устраивает нынешнее международное разделение труда, распределение выгод и тягот.
Пожалуй, одним из главных изменений, произошедших за два десятилетия в международных отношениях, вернее, в глобальном управлении, стало возникновение новых его механизмов – «большой двадцатки», БРИКС. Может быть, этот фактор сможет сыграть роль в реальном, а не декларативном претворении в жизнь идеологии устойчивого развития? Не может ли ориентиром для БРИКС и России, как основателя и активного члена этой группировки, стать идеология устойчивого развития? Самое время оценить возможности, которые предоставляет России реализация концепции устойчивого развития в увязке с ее участием в группировке БРИКС. Это объединение включает страны (Индия, Бразилия, ЮАР), активно продвигающие идеологию устойчивого развития.
Кроме того, эта группа стран – на переднем крае начавшегося «передела мира». Надо прямо сказать, что глобальные механизмы управления, созданные по итогам Второй мировой войны, в том числе ООН, продолжают утрачивать свою эффективность. Господству «атлантизма» все более серьезный вызов бросают новые силы в АТР. Формируется полицентричная структура международных отношений, несмотря на попытки США и сил, привыкших к господству в мире, переломить эту тенденцию (свежий пример – события в Сирии). Глобальная экономическая модель, основанная на доминировании финансового капитала и рыночном фундаментализме, изживает себя. Историк из Йеля Пол Кеннеди убежден, что мы либо сейчас переходим или уже перешли «исторический водораздел», который выведет нас далеко за пределы однополярного мира «единственной сверхдержавы» времен пост-холодной войны. Для этого, утверждает Кеннеди, есть четыре основные причины: медленное разрушение доллара США (ранее 85 процентов мировых запасов, в настоящее время менее 60 процентов), «паралич Европейского проекта», возрождение Азии (конец 500-летней западной гегемонии), и несостоятельность ООН.
Страны БРИКС заявили о себе не только как полюсы роста мировой экономики, но и как новые центры геополитического влияния. Сегодня они становятся союзом за реформирование механизмов глобального управления. На это работают такие факторы, как сопоставимый их «вес» в мировой политике и экономике и технологический уровень; представленность всех типовых представлений о мире, глобальных проблемах и путях их решения; значимая роль государства в экономике; стремление к изменению существующих порядков, примату международного права. Однако для оправданности такого передела влияния необходимо внятно сформулировать, какой же путь предлагают миру эта новая сила, едина ли входящие в нее страны в своих устремлениях. Представляется, что именно идеология устойчивого развития, официально принятая через механизмы ООН всем мировым сообществом, и может стать такой «путеводной звездой».
Согласно классическому определению, закрепленному в докладе Международной комиссии по окружающей среде и развитию, устойчивое развитие – это «модель поступательного развития общества, при которой достигается удовлетворение жизненных потребностей нынешнего поколения без лишения такой возможности будущих поколений людей». На многочисленных форумах за последние два десятилетия принято множество фундаментальных документов в области устойчивого развития. Например, в 1997 году в дополнение к Рамочной конвенции ООН подписан Киотский протокол, который обязывает развитые страны и страны с переходной экономикой сократить или стабилизировать выбросы парниковых газов.
В законодательстве РФ указано: «Устойчивое развитие – гармоничное развитие производства, социальной сферы, населения и окружающей природной среды» . В соответствии с международными решениями Россия также приняла меры к закреплению, хотя и во многом декларативному, идеи устойчивого развития в своем законодательстве. В том числе, в Концепции перехода России к устойчивому развитию, утвержденной Президентом РФ в апреле 1996 года, в Стратегии устойчивого развития РФ, одобренной Правительством РФ в 2002 году, а также в Экологической доктрине Российской Федерации, одобренной в августе 2002 года. (Некоторые эксперты считают, что в данном контексте этот перевод должен иметь более узкий смысл. Это — развитие «продолжающееся» («самодостаточное»), то есть такое, которое не противоречит дальнейшему существованию человечества и развитию его в прежнем направлении. По мнению Л. Г. Мельника есть некоторая противоречивость, аллогичность русскоязычного варианта перевода термина sustainable development. «Устойчивость» предполагает равновесие, а «развитие» возможно только при условии постоянного выхода системы из равновесного состояния)
Вместе с тем прошедшие десятилетия отмечены весьма скромными успехами в реальном внедрении в глобальном масштабе таких правил развития производства и потребления, которые не подвергали бы угрозе окружающую среду, не углубляли бы пропасть между богатыми и бедными, способствовали бы гармоничному развитию всех – или хотя бы большинства – стран мира. Наиболее серьезный экологический документ, имеющий отношение к устойчивому развитию – Киотский протокол – выполняется формально, реальные результаты от его реализации не отвечают потребностям дня. Россия, исходя из этого, не берет на себя количественные обязательства во втором периоде этого протокола (до 2017 или 2020 года), а возможность заключения нового универсального соглашения пока не ясна.
Причины пробуксовки процесса перевода глобального общественного развития на рельсы устойчивого роста вряд ли загадочны. Не впадая в «левый уклон», все же нельзя не признать, что переходу к новой парадигме развития противится сам стержень западной цивилизации.
Ведь она основана на безудержном росте производства, искусственном поощрении потребления. Сформировалась неестественная модель потребления, вовсе не соответствующая задачам удовлетворения реальных потребностей человека. Многие из потребностей просто выдумываются маркетологами. Продуктам искусственно задается (модой, рекламой, а то и технологическим решениями) «срок жизни» для того, чтобы как можно быстрее заставить потребителя приобретать новый. Невозобновляемые ресурсы по сути все с возрастающей скоростью перерабатываются в отходы, которые загрязняют планету и скоро сделают ее непригодной для проживания. Да и возобновляемые ресурсы сегодня можно назвать таковыми с большой натяжкой – вода, воздух, растительность отравляются современным образом жизни настолько, что скоро будут, а кое-где уже находятся, в дефиците.
Характерное для нынешней экономической науки возведение во главу угла темпов роста, количественных показателей, а не качества жизни, обожествление Цифры (роста, ВВП, показателей производства, валютных резервов и т.п) обуславливают узость зрения, невозможность осознать и проанализировать ключевые вызовы, стоящие перед человечеством. Развитие – это не арифметика. В апреле 2011 года министр иностранных дел РФ Сергей Лавров заявил, что «глобальный финансово-экономический кризис убедительно продемонстрировал невозможность выхода на путь устойчивого развития при опоре на идеи либерального капитализма».
Ясно, что устойчивое развитие в рамках воспроизведения в развивающихся странах экономической модели западного типа попросту невозможно: пары автомобилей в каждой китайской или индийской семье, проживающей в большом доме, напичканном техникой по американскому образцу, планета Земля просто не выдержит. Преодоление пропасти между бедными и богатыми странами и регионами простой экстраполяцией западной модели на остальную часть мира не добиться. Да и продолжение ее применения в развитых странах имеет границы. Чрезмерный консумеризм, хищническая эксплуатация ресурсов заводят человечество в тупик.
Рецепты, выработанные до сих пор международными организациями и форумами, мало того, что не выполняются, но и сами по себе обладают родовыми изъянами – прежде всего потому, что подгоняются под эгоистические интересы западных стран. Например, тот же Киотский протокол, довольно умеренно ограничивающий выбросы углекислого газа, не подписали ключевые эмитенты США и Китай, фактически являющийся «мастерской» Запада и обеспечивающий прежде всего западный потребительский спрос. Они дают 41 процент глобальных эмиссий. Сложившиеся в рамках международного дискурса понятийный аппарат и основные постулаты теории устойчивого развития, по сути, закрепляют привилегированное положение развитых стран, консервируют технологический разрыв, отказывая другим в достижении сопоставимых стандартов образа жизни.
Историческая миссия БРИКС как новой общности стран и цивилизаций – не противостоять Западу в рамках сложившейся системы, а предложить новую, отвечающую потребностям устойчивого развития, парадигму. Своего рода «новый капитализм». Эта концепция должна преодолеть нынешние противоречия исторически сложившейся модели, обеспечить справедливое распределение материальных благ между классами и территориями на основе параметров устойчивого развития. То есть принимать во внимание экологические и демографические лимиты, очередность решения социальных задач, необходимость предотвращения конфликтов на экономической почве.
Возможно ли это? Идеи подобного рода давно и оживленно обсуждаются, но обычно «гасятся» или дискредитируются западным научным истеблишментом, по понятным причинам не заинтересованным в дискуссии на этот счет. Так не создать ли инфраструктуру такой дискуссии в рамках БРИКС? В качестве ядра – своего рода «клуба мудрецов» – порядка сотни мыслителей (самого крупного калибра) из стран БРИКС для обсуждения, как не высокопарно это звучит, будущего человечества. Создаваемый международный орган по устойчивому развитию может послужить площадкой для последующего конкретного диалога и трибуной для выдвижения и апробации идей.
БРИКС сможет выполнить миссию «спасителя человечества» только при условии единого видения и крепкой политической воли. Не надо рассчитывать, что нынешняя система глобального управления добровольно сдаст свои позиции, а новые идеи везде будут встречены аплодисментами, особенно в западных столицах и штаб-квартирах транснациональных корпораций.
Роль России в реализации подобного замысла может быть уникальной. Дело в том, что наша страна обладает достаточным интеллектуальным потенциалом, дипломатической мощью и политической волей для того, чтобы запустить и возглавить подобной проект. Конечно, логичнее в этой роли для остального мира выглядел бы Китай – но он по долгосрочным соображением не хочет «высовываться», давать повод для подозрений в том, что Пекин претендует на роль гегемона в переустройстве мира. Да и узкие рамки доктрины «социализма с китайской спецификой» вряд ли позволят создать приемлемую для мира теорию под китайским руководством. Тогда как устоявшиеся демократии – Индия, Бразилия, представляющая африканский континент ЮАР, способны, опираясь на исторические национальные традиции и цивилизационные модели, опыт «движения неприсоединения», внести ценный вклад в выработку нового видения,
Такая постановка вопроса может оказаться весьма выгодной России и по внутренним причинам. Для нашей страны устойчивое развитие может стать столь давно искомой национальной идеей. Ее реализация может позволить найти баланс между рыночными механизмами и этатизмом, обеспечить решение социальных и модернизационных задач, укрепление национальной безопасности. Ведь переход на устойчивое развитие позволит «соскочить с ресурсной иглы», снизить внешнее давление в конкуренции за ресурсы, занять выигрышное место в глобальном разделении труда.
По мнению Алана Аткиссона, советника Комиссии ООН по устойчивому развитию, с учетом перехода человечества на новые технологии и снижения в перспективе спроса на ресурсы, экспорт которых составляет основу процветания России, ей необходимо создать «новые «зеленую» химию, нано-, био-, информационные технологии и др., трансформироваться из ресурсной страны в технологическую, обновить экономику, создать более диверсифицированную и устойчивую промышленность», что позволит ей занять прочное место в глобальной конкурентной борьбе, повысить уровень жизни населения и привлекательность страны. Существуют и прямые экономические выгоды: по докладу Мак-Кинзи и Ко «Энергоэффективная Россия» (2009), начальные инвестиции в 70 миллиардов евро на переоборудование зданий в нашей стране за 20 лет дадут экономию в 190 миллиардов евро, в производстве тепла и электроэнергии начальные инвестиции в 20 миллиардов дадут сбережения в 60 миллиардов евро за тот же период http://www.eg-online.ru/article/161350/. Аткиссон также пишет, что момент весьма благоприятен для того, чтобы предпринять такой поворот. У России есть заработанный на ресурсном экспорте капитал, пока еще есть время на инновации. «России необходимо найти свою нишу в мировом устойчивом будущем. И хотя Россия обладает огромными стартовыми преимуществами, выбрать нишу надо как можно быстрее», – подчеркивает он.
Нынешнему руководству России предоставляется уникальный шанс. Необходимо пересмотреть концептуальные основы экономической стратегии и внешней политики, скорректировав их с учетом важности перехода к новой экономической модели и перспективной роли БРИКС в ее реализации и в глобальном управлении. Такого рода комплексная переориентация национальной стратегии и политики в области развития отвечает запросу общества на решительные изменения в политической и экономической системе, и одновременно ставят перед народом ясную цель, позволяющую оправдать необходимость концентрации усилий.
К сожалению, перейти на рельсы устойчивого развития, то есть фактически к новой формации, без приверженности последовательному государственному регулированию вряд ли возможно. Такая корректировка стратегии отвечает и международным обязательствам России, что снижает возможность безосновательной критики относительно примата государственных интересов. С учетом подключения БРИКС к ее реализации подобный поворот одновременно позволил бы повысить значимость нашей страны на международной арене и укрепить международную безопасность за счет внедрения новых начал глобального управления.
ТОЛОРАЯ Георгий Давидович,
исполнительный директор Национального комитета по исследованию БРИКС, доктор экономических наук, профессор