Города стран БРИКС признаны наиболее динамично развивающимися
Американский политический журнал Foreign Policy совместно с Глобальным институтом McKinsey провел оценку по таким показателям, как экономический рост и технологичность. В результате в первую тройку вошли Шанхай, Пекин и Тяньцзинь. За ними следует бразильский Сан-Паоло. В первую десятку самых динамичных не попал ни один из западноевропейских городов. Берлина, Франкфурта-на-Майне и Мюнхена нет даже среди первых пятидесяти, в отличие от множества мегаполисов Китая, Индии или Бразилии. Если верить исследователям, в 2025 году человечество в своих центрах урбанизации будет говорить на мандаринском, хинди и португальском. Специалисты убеждены: «Мы живем в период экономической трансформации, крупнейшей за мировую историю».
Какие страны наиболее конкурентоспособны в плане промышленного производства сегодня и кто может претендовать на их место в будущем? Консалтинговая компания Deloitte Touche Tohmatsu констатирует: в ведущую четверку входят Китай, Германия, США и Индия. Однако уже к 2017 году ситуация в зависимости от перспективы может существенно измениться. Германия и США выйдут из когорты медалистов. Согласно исследованию, в рамках которого проводился опрос 550 топ-менеджеров ведущих компаний, на пьедестале почета не останется никто из «старых» мировых держав. «Новые» будут представлены в следующем порядке: Китай, Индия, Бразилия.
В докладе ООН о человеческом развитии от 2013 года говорится: «Возвышение Юга — феномен, беспрецедентный по своим темпам и масштабам. Впервые за 150 лет совокупный объем производства Бразилии, Индии и Китая почти равен сумме ВВП стран, издавна занимающих ведущие позиции среди промышленно развитых держав Севера — Германии, Италии, Канады, Соединенного Королевства, США и Франции». Плюс к этому КНР уже в 2013 году впервые закупит у ОПЕК больше нефти, чем США.
Дело не только в квадратных километрах и численности населения этих трех стран, где живет почти 40% человечества. Китай, Индия и Бразилия ставят неожиданные рекорды во многих областях, включая науку и высокие технологии. Пивовар номер один в мире — бразилец: миллиардер Жорже Пауло Леманн купил американскую компанию Anheuser-Busch. <...> Бразилия взмыла ввысь, причем не только в переносном смысле: в тройку крупнейших производителей самолетов наряду с Boeing и Airbus входит и Embraer. Рио-де-Жанейро остается бесспорной столицей праздника, особенно с учетом ЧМ по футболу в 2014 году и Олимпийских игр в 2016 году.
В индийском городе Мумбаи находится самый дорогой частный дом в мире, принадлежащий предпринимателю Мукешу Амбани. Когда вы с ветерком несетесь на автомобиле Jaguar или передвигаетесь по бездорожью на Land Rover, вы едете, можно сказать, по-индийски: британский концерн был куплен индийским Tata Motors. Индия — крупнейший производитель полиэстера; кроме того, она играет ведущую роль в сфере возобновляемой энергетики: производитель ветровых электростанций Suzlon из Пуны поглотил гамбургскую компанию RE-power. В области программного обеспечения и космических технологий Нью-Дели входит в число международных лидеров. Есть и еще один (правда, сомнительный) мировой рекорд: никакая другая страна не тратит столько денег на импорт оружия.
В Китае уже давно продается больше автомобилей Volkswagen, чем в Германии; только в этом году в Срединном царстве планируется запустить пять новых заводов. В свою очередь, китайцы много инвестируют в Федеративную Республику, им принадлежат компании по производству автокомплектующих, а также жемчужины, составлявшие гордость немецкого среднего класса. Так, знаменитый производитель бетононасосов Putzmeister был куплен фирмой Sany из Чанши. Рабочие, собирающие лондонские такси, тоже трудятся под китайским началом, равно как и грузчики в греческом порту Пирей. Похоже, сегодня уже ничто не происходит без участия толстосумов с Дальнего Востока. У них накоплены самые крупные в мире валютные резервы, и самый быстрый компьютер на планете стоит в Пекине.
В политическом плане новые мировые державы — Китай, Индия и Бразилия — демонстрируют все большую уверенность в своих силах и подчас выступают единым фронтом против Запада. Китай блокирует в Совете Безопасности ООН все неугодные ему резолюции по Ближнему Востоку и играет мускулами, направляя военные корабли в дальневосточные моря. Индия вопреки общей тенденции наращивает ядерный арсенал. Бразильский президент Дилма Руссефф на фоне новостей о «прослушке» со стороны АНБ демонстративно отменяет поездку в США и отказывается от встречи с Бараком Обамой...
Еще несколько лет назад три страны с переходной экономикой, а также Россия и Южная Африка объединились в группу БРИКС. В марте 2013 года главы государств решили создать собственный банк развития со стартовым капиталом $100 млрд — судя по всему, он должен стать противовесом для Всемирного банка, в котором доминируют США. Кроме того, страны БРИКС наращивают вес во влиятельных международных организациях: благодаря голосам Пекина и Нью-Дели (и против желания США) в мае новым главой Всемирной торговой организации (ВТО) стал бразилец Роберто Азеведо.
Всего 40 лет назад в Бразилии еще сохранялась военная диктатура, государство было банкротом. Индия считалась отсталой аграрной страной. В Китае бушевала культурная революция, на дорогах не было ни одного частного автомобиля. Сегодня мы стоим на пороге новой эры.
Но это только одна сторона истории успеха, которую неустанно с гордостью повторяют в Пекине, Нью-Дели и Бразилии и к которой любят апеллировать даже международные организации. Есть и менее приятная истина: сегодня Китай, Индия и Бразилия сталкиваются с внутренними потрясениями; во всех трех странах люди выходят на демонстрации протеста против коррупции, круговой поруки или неэффективного руководства государством. В то же время экономическое развитие идет на убыль.
В те самые месяцы, когда государства с переходной экономикой обошли Старый Запад, рост ВВП в них замедлился. По сравнению с рекордным 2007 годом темпы роста в 2013 году сократятся примерно наполовину: в Китае — с более чем 14% до примерно 7,5%; в Индии — с почти 10% до 5%; в Бразилии — с 6% до ориентировочно 2,5%. Да, это больше, чем в США и ЕС, но такие показатели уже не оправдывают ожиданий. Былое великолепие блекнет, и на первый план выходят противоречия.
Если говорить о моделях развития этих стран, трудно представить себе более разительные отличия: в Китае сохраняется партийная диктатура с отчетливыми чертами грубого капитализма; в Индии — федеральная, хаотичная демократия, зачастую тормозящая саму себя; в Бразилии — президентское правление с устоявшимся партийным ландшафтом. Условия жизни сотен миллионов человек в сельской местности изменились возмутительно мало, крестьяне по большей части остались в проигрыше от бума. Вместе с тем образовался новый городской средний класс. Благодаря постоянному повышению уровня жизни он, казалось, спокойно относился к политике. Теперь же, когда основные экономические потребности удовлетворены, а подъем как минимум на время замедлился, приоритеты меняются. Люди все больше задумываются о социальной несправедливости, коррупции, пугающей пропасти между бедностью и богатством.
Те люди, от которых власть имущие, вероятно, ждали прежде всего благодарности или как минимум молчаливой поддержки, выходят на улицы, тем самым подтверждая тезис французского путешественника Алекса де Токвиля, еще в середине XIX века писавшего: толчок к переменам дают обычно не нищие массы, а граждане, которым есть что терять. Они протестуют против строительства новых экологически вредных производств и инертной юстиции (Индия), против отравленных продуктов питания и партийных привилегий (Китай), против неравных шансов на образование и безбожно дорогих статусных строек (Бразилия). Они все настойчивее требуют от политиков отчета, ответственности, надлежащего управления государством. Какая из трех моделей способна реагировать на экономический спад лучше, гибче в интересах собственных граждан? <...> В мире устанавливается новый порядок. Но кто останется в выигрыше?
Кабинет индийского лауреата Нобелевской премии в области экономики и гарвардского профессора Амартия Сена расположен в одном из зданий элитного университета близ Бостона. Соавтор Индекса человеческого развития ООН считает ВВП и доход на душу населения важными, но никак не единственными мерилами уровня жизни. «Развитие для меня — это материальное благосостояние плюс доступ к образованию и базовому медицинскому обслуживанию плюс свобода отправления религиозных обрядов, возможность оказывать влияние на политику и защита от полицейского произвола, — говорит Сен. — Китай достиг больших успехов в сфере базового медицинского обслуживания населения и всеобщего образования; средняя продолжительность жизни впечатляет; процент безграмотных невелик. Индия выгодно отличается в том, что касается защиты гражданских прав. Власть имущие должны понимать: развитие равнозначно свободе. Свободе от бедности и тирании».
Экономист убежден, что, несмотря на ряд проблем, демократическая форма правления в целом оправдала себя. В отличие от автократии, она помогает корректировать наиболее вопиющие перекосы. Тем не менее, когда 79-летний Сен говорит о своей родине, в голосе слышатся нотки отчаяния. Его возмущает высокая детская смертность, дефицит чистой питьевой воды, туалетов. Он признает: в Индии есть стоящие программы социального развития, но ведомства не могут реализовать их как надо, в отличие от Бразилии, где при всех проблемах ситуация постепенно улучшается. Согласно ооновскому индексу Сена, гигантская южноамериканская страна существенно опережает Китай и Индию. Правда, в свете индекса восприятия коррупции по версии Transparency International все три страны производят неважное впечатление: Бразилия занимает 69-ю строчку, Китай — 80-ю, Индия — 94-ю.
Отправимся к Ли Куан Ю — бывшему главе сингапурского правительства, пользующемуся уважением во всем мире. 90-летний Ли Куан Ю, друг Гельмута Шмидта и Генри Киссинджера, давно говорит о смещении глобальной политики в сторону Азии: «XXI век станет веком конкуренции между КНР и США. Я не берусь судить, сколько американцы еще смогут сохранять лидерство. Но Китай неудержимо идет к тому, чтобы занять первое место». Впрочем, в Китае идея прав человека только начинает внедряться в масcоовое сознание, признает Ли. Представления о государстве как высшей инстанции, не подлежащей сомнениям, по-прежнему доминируют.
Всю жизни сингапурский рулевой разделял ценности Конфуция, и его радует, что великий философ после длительного периода неприятия снова пользуется в КНР заслуженным уважением. Впрочем, Ли близки не только изречения древнего мудреца об авторитете властей, главный упор он делает на требования к компетентности и ответственности правителей перед народом. Отсутствие механизмов правового государства и недоверие к свободной конкуренции идей, свойствен-ное китайской культуре, в долгосрочной перспективе Ли представляются пагубными. Что ж, неожиданно слышать такие слова от мыслителя, долгое время заигрывавшего с концепцией превосходства азиатской системы ценностей.
Ли убежден, что новое китайское руководство, возглавляемое таким «впечатляющим» политиком, как Си Цзиньпин, осознало: нужно повышать открытость системы. Только активная интеграция Пекина с Западом во всех областях может предотвратить конфронтацию с Соединенными Штатами, отмечает он. В одном Нобелевский лауреат Сен и профессиональный политик Ли согласны: у Запада нет повода, чтобы малодушно уклоняться от соревнования двух систем.
Вероятно, в ближайшее десятилетие экономический подъем Китая, Индии и Бразилии продолжится. Рост будет неуклонным, но не сопряженным с прежними рекордами, а сравнительно медленным. Это новый, более трудный этап развития: всем трем странам предстоит узнать, что путь из низшего класса в средний легче, чем из среднего в высший. На сегодня так называемой поворотной точки Льюиса достиг прежде всего Китай: дешевая рабочая сила, люди от сохи долгое время обеспечивали преимущества для экономики; сегодня они все больше поглощаются промышленным сектором и становятся, скорее, бременем: заработные платы растут, к тому же государство вынуждено заботиться о страховании на случай болезни и пенсионном обеспечении. В Индии и Бразилии, которые в силу высокой рождаемости как минимум теоретически пользуются демографическим преимуществом перед КНР и Западом, также отмечается неприятный феномен. Это «ловушка среднего дохода»: быстрый, сравнительно простой рост тормозится из-за повышения производственных издержек.
В 2025 году никто уже не будет говорить о китайской мечте, которую Си Цзиньпин недавно разрекламировал как альтернативу американской мечте. Авторитарный госкапитализм по-пекински к этому времени, вероятно, столь же явно разочарует ожидания, как и «вашингтонский консенсус» рыночных фундаменталистов, делающих ставку на ничем не ограниченную игру сил в финансовом секторе экономики. Китаю, Индии и Бразилии придется самим искать идеальную модель развития. То, что хорошо зарекомендовало себя в западных обществах, не всегда может быть перенесено на другие регионы один к одному. Тем не менее под давлением своих все более хорошо информированных граждан в ближайшие 10 лет эти страны будут вынуждены заботиться об окружающей среде и укреплять госинституты. <..>
Несмотря на склонность к саморазрушению, в очередной раз продемонстрированную в ходе «правительственного шатдауна», у Соединенных Штатов хорошие экономические перспективы. Чтобы это подтвердить, достаточно одного слова: фрекинг. Благодаря данной технологии, неоднозначной в свете природоохранной политики, но позволяющей добывать природный газ с больших глубин, США в ближайшие 10 лет получат независимость от импорта энергоносителей и смогут сконцентрироваться на «национальном строительстве» у себя дома.
Большой вопрос в том, что будет происходить с Европой. Сможет ли старый континент, «европейский птичий двор», как называл его бывший министр иностранных дел ФРГ Йошка Фишер, после постыдных лет мелочных дрязг свыкнуться со своим единством? И здесь ключевую роль должен сыграть Берлин. Что если преемники нерешительного федерального канцлера пойдут на обобществление долгов посредством выпуска евробондов? Что, если брюссельские институты станут эффективнее, прозрачнее, демократичнее, а планы банковского союза будут реализованы? Что, если безработица среди молодежи снизится, а часть высокотехнологичных рабочих мест вернется в Германию, поскольку рамочные условия за границей оказались не слишком благоприятными?
Это оптимистический сценарий. Но также не исключено, что Европа продолжит спать летаргическим сном и станет мячом в игре новых мировых держав. Парком культуры и отдыха, куда будут приезжать граждане выигравших от глобализации стран — Китая, Индии и Бразилии, — чтобы увидеть хорошо сохранившуюся музейную экспозицию. Согласно исследованию консалтинговой компании Mercer, по уровню жизни сегодня лидируют Вена, Цюрих, Окленд и Мюнхен. Какими быть Вене, Цюриху и Мюнхену — только уютными или же динамично развивающимися и устремленными в будущее, — решать европейцам. Выбор у них есть.