ЧЕМ ОТВЕТИТ БРИКС НА ТТП?

На 2015 год пришелся ряд шагов США, которые показывают, что рост в последние 10 лет влияния региональных центров незападного мира, в частности, олицетворяемого БРИКС, не остался без внимания тех, кто сегодня занимает мировой Олимп.

Империя наносит ответный удар...

В феврале с.г. США была принята новая редакция Стратегии национальной безопасности, в которой предельно откровенно формулируются их геоэкономические намерения:  

 «Мы  оправились от мирового экономического кризиса, но предстоит еще многое сделать для формирования нового экономического порядка во избежание будущих кризисов … Американское лидерство крайне важно для укрепления общемировых финансовых правил… Действуя в рамках Транс-Тихоокеанского партнерства (ТТП) и Транс-Атлантического торгово-инвестиционного партнерства (ТATИП), мы устанавливаем самые строгие стандарты для защиты прав наемных работников и охраны окружающей среды, и в то же время устраняем барьеры, препятствующие американскому экспорту, и ставим Соединенные Штаты в самый центр зоны свободной торговли, охватывающей две трети мировой экономики».[i]

Уже в октябре с.г. состоялось подписание инициированного США соглашения о зоне свободной торговли в рамках т.н. Транс-Тихоокеанского партнерства (TТП). Едва ли стоит сомневаться, что США сумеют продавить аналогичные предложения «европартнерам» и в атлантическом формате.  Было бы верхом наивности полагать, что США озаботились созданием этих новых структур от нечего делать.   

Напротив, мы имеем дело с реализацией долгосрочной стратегии США по созданию обновленной, «страховочной» сети экономических и торговых конструкций, призванных сохранить незыблемость экономической гегемонии США в мире и в XXI веке.

Сюда же, как ни парадоксально, стоит, по-видимому, отнести и сообщение с саммита G20 в Анталье министра финансов РФ А. Силуанова о том, что США еще до конца текущего года могут снять свое вето на давно согласованный пакет реформ МВФ, включая перераспределение квот голосов в пользу «быстро развивающихся экономик» БРИКС.

Все это несет очевидный вызов и ставит новые задачи перед членами БРИКС, не в последнюю очередь, вопрос о том, сможет ли ответить БРИКС экономически на действия США и будет ли этот ответ эффективным?

На мой взгляд, на сегодня пока больше оснований для пессимизма. Хотел бы оказаться неправ, но, похоже, страны БРИКС проигрывают сейчас США темпы, инициативу в форматировании новых геоэкономических пространств, которые будут определять расклад сил в мире в предстоящий период.

Разумеется, на саммите БРИКС в Уфе принята Стратегия экономического партнёрства стран БРИКС[ii], повестка сотрудничества расширяется, намечаются действия по многим отраслевым направлениям, в РФ разработана «дорожная карта» торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества со странами БРИКС до 2020 года (документ включает в себя проекты в обрабатывающей, добывающей промышленности, машиностроении, энергетике и ряде других сфер экономики), но пока создается ощущение, что то, что делается, делается недостаточно и не успевает за стремительно меняющейся обстановкой.

Россия в экономическом измерении БРИКС сейчас находится в особенно уязвимом положении. Негативный тренд в российской экономике может серьезно подкосить российские интересы в БРИКС. Согласно выступлению вице-премьера А. Дворковича в Госдуме в ноябре с.г., падение ВВП России в 2015 году составит 5 процентов.[iii]  По мнению аналитиков ЦБ, падение ВВП прекратится не ранее конца I-го квартала 2016г.

В такой ситуации, почему не предположить, что США, осознав, что своим блокированием обещанного расширения квот МВФ сами толкают к сближению и совместным действиям заинтересованные «растущие экономики» БРИКС, поставят сейчас ультиматум – или не получите ничего, или согласны увеличить квоты Китаю, Индии, ну может быть, за «хорошее поведение» еще Бразилии? Но при этом, разумеется, только не России. Кстати, ссылаться при этом в конгрессе США будут на тот непреложный факт, что в отличие от экономических показателей Китая и Индии, ВВП России – сокращается. Дескать, на какое увеличение квоты хочет претендовать Россия, когда ее ВВП и соответственно вклад в мировую экономику – сокращается?

В какой-то момент, так или иначе решится вопрос о квотах МВФ. Что тогда станет со стержнем БРИКС? Ведь согласно руководящему документу «Концепция участия России в БРИКС», «реформирование устаревшей архитектуры» управления глобальными финансами и экономикой является едва ли не единственной внятно обозначенной конкретно-содержательной совместной целью, объясняющей существование БРИКС в нынешнем составе[iv]. Все остальное – «поддержка принципов и норм международного права», наличие «схожих вызовов и проблем, связанных с потребностями масштабной модернизации», взаимодополняемость многих секторов экономики и т.п. – настолько общё, что под этим легко могут подписаться очень многие из более чем 180 стран-членов ООН.

Вернемся к информации от А. Силуанова. Если США действительно сейчас перестанут блокировать пакет реформ МВФ – не начнется ли размывание стержня совместных подходов БРИКС? И случайно ли МВФ включил юань в корзину международных резервных валют?

Чего не хватает экономическому измерению БРИКС?

БРИКС еще решает задачу трансформации от стадии «диалоговый форум и инструмент координации позиций по ограниченному кругу проблем» в полноформатный механизм стратегического и текущего взаимодействия[v]. По-видимому, различия в существующих финансово-экономических моделях стран БРИКС настолько существенны, что, приступая к выстраиванию экономического измерения партнерства, страны БРИКС должны неизбежно пройти некий предварительный этап притирки через разработку всевозможных «дорожных карт», «планов действий»,  «стратегий», формирование «инициатив», «платформ» и т.п. и т.д. 

Между тем американцы вводят выгодные им глобальные режимы торговли, охватывающие не только обмен товарами, но и сферу услуг, инвестиций, включая и вопросы интеллектуальной собственности, и регламентирование защиты рынков, и стандартизацию и прочая и прочая.  А сегодня США издевательски предлагают РФ и Китаю присоединиться к условиям зоны свободной торговли TТП, уже принятым и разработанным без нашего участия.

В таких обстоятельствах от БРИКС требуется больше. Понятно, что БРИКС не является интеграционным проектом, но наряду с перечисленными выше мероприятиями по большей части лежащими в плоскости программно-проектного сотрудничества, насущно нужны параллельные и одновременные шаги, способные дать национальным производителям, хозяйствующим субъектам условия использовать по максимуму выгоду от колоссального суммарного объема рынка, который составляют страны БРИКС.

Очевидно, что для этого необходимо в приоритетном порядке вести работу по гармонизации и где возможно унификации в области стандартов, технических регламентов, сертификации продукции и т.п.; гармонизации законодательных норм и режимов, регулирующих взаимообмен и трансграничное перемещение товаров, услуг, капиталов и инвестиций в рамках БРИКС; на порядок расширение внутрибриксовского информационного потока, прежде всего, коммерческой, хозяйственной информации.

Существенным упущением видится, например, что в число приоритетов Деклараций БРИКС ни в Форталезе в 2014, ни в Уфе в 2015 гг., как и в Стратегии, не попала – как самостоятельное направление – работа по сопоставлению и выявлению совместимости, а лучше – по гармонизации и внедрению согласованных позиций в области законодательных норм и правил, прежде всего, касающихся таможенного, налогового, инвестиционного режимов стран БРИКС, арбитражного судопроизводства.  Такая деятельность не требует больших инвестиций, а способна дать видимый и немедленный эффект.

Страны БРИКС запаздывают с выработкой и введением конкретных, практически ощутимых общих мер, включая единые правила/тарифы/режимы, вплоть до соглашений о зоне свободной торговли хотя бы для начала в некоторых областях, по некоторым категориям услуг/товарным группам, способных облегчить доступ хозяйствующим субъектам наших стран на рынки друг друга, условия для совместного производства/производственной кооперации, оборота ценных бумаг, мобилизации   заемных средств и т.п.. Серьезный перечень конкретных предложений и рекомендаций именно в этом ключе содержит совместный доклад Совета экспертных центров БРИКС, официально представленный Уфимскому саммиту глав государств БРИКС.[vi]  Хотелось бы верить, что эти предложения, квинтэссенция экспертной мысли БРИКС, будут без раскачки рассмотрены и начата их реализация.

Не слишком ли многого ждем от НБР?

Согласно официальным статистическим данным, за 2 месяца лета 2015 года российские государственные инвестиции в американские ценные бумаги – бумаги американского казначейства в июле увеличились на 9,7 млрд. долларов и в августе еще на 7,8 млрд. до 89,9 млрд.[vii] Т.е. деньги есть. Но, тогда как объяснить, что при деятельном участии Минфина РФ было согласовано решение о том, что взнос России, как и других стран-учредителей в первоначальный капитал НБР в размере 2 млрд. долларов будет растянут ежегодными траншами на 7 лет?[viii]

Что такое 2 млрд. долларов по меркам сегодняшней глобальной экономики? За один день проседания фондового рынка на бирже Шанхая или Нью-Йорка в 2015 году финансовые потери исчислялись сотнями миллиардов! Потом, разве нам не напоминают постоянно, что мир живет в условиях высокой турбулентности финансовых рынков, волатильности валютных курсов и т.п.? Так сколько еще может произойти потрясений за эти семь лет?!

Итак, что имеем в сухом остатке? 17,9 миллиардов за 2 месяца – в американские ценные бумаги и 2 миллиарда за 7 лет – в уставный капитал НБР БРИКС. И как расценивать эту ситуацию?

 Настораживает, что после эйфории в СМИ вокруг решений саммита в Форталезе о создании НБР и выполнении процедур по его учреждению и запуску летом 2015 года вот уже несколько месяцев деятельность НБР практически исчезла из публичного информационного поля. Между тем, как раз в данный момент формируются и будут утверждаться т.н. «политики» Банка, а проще говоря – критерии и правила, принципы операционной деятельности Банка.

Иногда встречаются утверждения, что «незачем изобретать заново колесо», в мире уже существуют апробированные стандарты и методики деятельности многосторонних финансовых институтов, оттуда, мол, НБР и возьмет все, что нужно.

Верно, только – разве создание НБР не мотивировалось изначально необходимостью представить новую парадигму финансирования для развития? Разве смысл НБР не постулировался как появление нового (не только по названию?) многостороннего банка развития, который в своей деятельности не будет повторять ныне действующие, в основном подконтрольные Западу, МФИ, который именно будет отличаться в своей деятельности от этих структур?! А этого невозможно добиться, мастеря по старым лекалам.

Что хотелось бы увидеть в принципах отбора проектов НБР?

1. Ориентированность на социально-экономическую значимость проектов, т.е. на результат, а не на прибыльность вложенных средств, причем масштабированных не меньше, чем на уровень отдельного региона/области.

2. Наличие просчитанных оценок социальных и экологических последствий реализации проектов.

3. Предпочтение сетевым проектам, охватывающих минимум две и более страны БРИКС, которые способны продуцировать мультипликативный экономический эффект.

4. Предпочтение проектам, предусматривающим внедрение инновационных технологий, материалов и продуктов, развитие кластера новейших отраслей «экономики, основанной на знаниях», ресурсосберегающих, environment-friendly технологий, прежде всего, в том, что касается энерго- и водосбережения.

5. Четкая увязка проекта с привлечением к его реализации национальных производителей, операторов, подрядчиков, поставщиков материалов и услуг из числа стран БРИКС, кроме исключительных случаев внедрения новейших технологий, которые отсутствуют в наших странах.  

6. Соблюдение баланса интересов, в том числе в географическом распределении проектов НБР, так, чтобы на одну страну не приходилось более установленной предельной величины (например, 25 процентов) от общего числа одобренных проектов в каждый данный момент. «Не злоупотреблять» – слишком общё и недостаточно.

7. Абсолютная прозрачность выгодоприобретателей и подрядчиков проектов, вносимых в НБР, особенно планируемых к реализации на принципах ГЧП, т.е. императивное требование полного раскрытия информации о владельцах и конечных бенефициарах этих хозяйствующих субъектов, чтобы исключить риск кредитования структур, находящихся в оффшорных юрисдикциях или третьих стран.

Заметим, что по сравнению с первоначальными комментариями СМИ стран БРИКС по поводу создания НБР в 2014 году как первого шага в формировании альтернативы нынешней, Западоцентричной системы управления мировыми финансами, в текущем году российские и представители других стран-учредителей гораздо более осторожно указывали, что не следует рассматривать НБР как некую альтернативу МВФ и ВБ, что, мол, никто так и не ставит вопрос, а роль НБР уточнена как «дополняющая» существующие МФИ и не более того[ix].

Боюсь, что начало практической деятельности НБР может вызвать новые разочарования. Да и можно ли ожидать «глобального прорыва» от банка с более чем скромным первоначальным распределенным (оплачиваемым) капиталом в 10 млрд. долларов, да и то – когда срок его формирования растянут на 7 лет?

И вот здесь возможен такой поворот: если США действительно снимут в ближайшее время  возражения против увеличения квот голосов в МВФ в пользу стран БРИКС – тогда, как следует из деклараций самих руководителей «пятерки», будет восстановлено доверие и легитимность этих учреждений, страны БРИКС получат подобающий их весу в мировой экономике  почти блокирующий голос при принятии решений  и….. тогда возникнет естественный вопрос: а зачем тратить деньги налогоплательщиков на новую, еще непонятно насколько действенную структуру как НБР? Не логичнее ли сосредоточиться на более эффективном использовании средств реформированных и широкопредставительных МВФ и ВБ, у которых откроется «второе дыхание»?

Чем ответим?

Сергей Варлов,

независимый эксперт