Влияние эпидемий на подсистемы международных отношений: уроки истории / Алексей Куприянов
Алексей Куприянов — К.и.н., старший научный сотрудник ИМЭМО им. Примакова РАН, эксперт РСМД
Недавно патриарх американской и мировой политики Генри Киссинджер выступил с программной статьей в издании Wall Street Journal. Статья носит громкое название «Пандемия коронавируса навсегда изменит мировой порядок» и содержит ряд мрачных предсказаний вкупе с рецептами по исправлению ситуации. Рецепты эти следующие: нужно повысить общемировую устойчивость к инфекционным заболеваниям; смягчить последствия нынешнего экономического кризиса, вызванного коронавирусом; и, наконец, защитить либеральный мировой порядок, не позволив государствам закрыть границы и разорвать «общественный договор на общемировом уровне», затворившись внутри своих границ.
Подразумевается, что следить за исполнением этих рецептов должна Америка при поддержке мировых демократий, а сотрудничать в «лечении» нынешнего мирового порядка предлагается всем мировым лидерам. «Неудача может поджечь мир», — резюмирует Киссинджер. Попытка вновь утвердить глобальное лидерство США через победу над коронавирусом хороша, спору нет, но вряд ли это сработает.
Человечество за свою историю переживало немало пандемий и эпидемий, и ни одна из них не привела к глобальному изменению мирового порядка предложенным Киссинджером способом. Ни разу мировые и региональные лидеры даже после самых страшных пандемий, которые уносили десятки миллионов жизней, не садились за стол переговоров, чтобы договориться о кардинальных переменах в мировом устройстве. Нынешняя смертность не идет ни в какое сравнение со смертностью от «испанки», а глубина экономического кризиса — с долгими депрессиями, которые переживала мировая экономика за последние полторы сотни лет. Сохранение же либерального миропорядка с Америкой во главе вряд ли кто-то считает абсолютной ценностью (за исключением, конечно, самих США и их верных союзников).
В одном, однако, Киссинджер прав. Мир после пандемии не будет прежним. Не раз за время существования человечества болезни меняли ход мировой истории — особенно в древности и в Средневековье, когда в отсутствие лекарств и с учетом относительно малой численности населения вообще любая эпидемическая хворь могла самым решительным образом смешать карты и изменить баланс сил в отношениях между политиями. Крупные эпидемии чем-то похожи на стихийные бедствия: управлять ими нельзя, но использовать в своих целях порожденный ими хаос можно. Методы этого использования меняются с развитием техники и медицины — если раньше чума в рядах противника помогала победить в войне, то теперь помощь пораженным болезнью странам стала эффективным инструментом мягкой силы. Однако суть остается неизменной: использовать природный катаклизм ради своего блага.
Мы, к сожалению, мало знаем о пандемиях многотысячелетней давности и их влиянии на ход истории — по объективным причинам: дошедшие до нас письменные источники слишком обрывочны и неполны, а большинство народов, проживавших за пределами системы государств Бронзового века, не знали, судя по всему, письменности и не оставили после себя никаких следов, кроме погребений и городищ. Мы точно знаем, что люди Бронзового века болели и умирали от чумы: плазмиды чумной палочки обнаружены в зубах скелетов в могильниках почти по всей Евразии — от афанасьевской культуры в Южной Сибири до унетицкой в Центральной Европе.
Мы знаем также, что от эпидемий страдали не только люди «безмолвных культур», но и обитатели первых государств. Многие народы имели в пантеоне бога мора и болезни — Эрра и Нергал у аккадцев, Решеф у амореев и египтян, Аплу у этрусков; эти боги насылают эпидемии — наподобие того, как Эрра устроил чуму в Вавилонии, обидевшись на то, что его перестали почитать. До нас дошли противочумные амулеты, текст молитвы хеттского царя Мурсили II во время чумы, поразившей Хеттское царство в XIV в. до н.э. и занесенной египетскими военнопленными, и египетские папирусы, описывающие признаки массовых заболеваний, схожих с чумой. Но точно установить влияние этих заболеваний на тогдашнюю внешнюю политику невозможно — за редкими исключениями: так, эпидемия в Хеттском царстве была воспринята как нарушение обязательств царя Суппилулиумы I по отношению к Египту и, возможно, из-за убыли населения повлияла на последующий ход хеттских кампаний во время войн Мурсили II. Но любая попытка анализа этих событий будет до известной степени спекулятивной.
Афинская чума
Первой официально задокументированной и явно оказавшей влияние на международные отношения эпидемией стала Афинская чума 430 г., которая самым непосредственным образом повлияла на исход Пелопоннесской войны.
Сама война к тому моменту шла второй год. Враждующие стороны избрали принципиально разную стратегию, исходя из осознания своих сил и слабостей: полисы Пелопоннесского союза обладали лучшей армией, но уступали Делосскому союзу в отношении флота. В результате спартанцы и их союзники сделали ставку на войну на суше, афиняне — на морские операции. В случае вторжения спартанцев в Аттику предполагалось эвакуировать все сельское население за городские стены и выдерживать осаду: так как осадная техника у древних греков была сравнительно неразвита, основным методом взятия крепостей оставалась осада до полного истощения гарнизона. Учитывая, что пропитание жителей полиса зависело в основном от выращивания зерновых в пригородной зоне (хоре), такая стратегия была вполне осмысленна. Но не в случае с Афинами: имея превосходство на море, они могли импортировать зерно из других регионов, прежде всего из Причерноморья и Египта, в то же время громя флот Пелопоннесского союза на море и осуществляя регулярные атаки на побережье. Спартанцы, в свою очередь, не могли установить постоянную осаду: их воины-ополченцы должны были вскоре возвращаться домой к сбору урожая, к тому же всегда существовала опасность восстания илотов, возраставшая в связи с успешными афинскими набегами.
По итогам первого года войны афинская стратегия, казалось, продемонстрировала лучшие результаты. Единственное, чего добились спартанцы в военном плане — разграбили Аттику; афиняне же разгромили спартанцев в морских сражениях у мыса Рион и при Навпакте. В начале второго года кампании спартанцы вновь двинулись в Аттику, а афинский флот совершил первый удачный набег на пелопоннесское побережье. Казалось, все пойдет как раньше — но тут в Афины пришла болезнь.
До сих пор неизвестно, откуда именно она взялась. Фукидид полагал, что началась она в Эфиопии и в Афины пришла через Египет и Ливию; современные ученые не исключают, что началась она в самих Афинах — из-за эвакуации всего населения Аттики население Афин и Пирея увеличилось в три раза. Город и порт были буквально наводнены беженцами, многие не имели даже крыши над головой и спали на улицах. Чудовищная скученность, проблемы с водой и пищей, рост числа отходов привели к тому, что болезнь распространилась стремительно. До сих пор неизвестно, что именно поразило тогда Афины: традиционно болезнь именуют чумой, но симптомы, описанные Фукидидом, напоминали тиф или вирусную геморрагическую лихорадку. Версию брюшного тифа удалось подтвердить благодаря анализу зубов умерших; но не исключено, что афиняне столкнулись с целым букетом болезней, среди которых могли быть уже полностью исчезнувшие к нашему времени.
Как бы то ни было, спартанцы вскоре после начала эпидемии отступили, как предполагает Фукидид, узнав о болезни. В результате в Пелопоннес она не проникла, зато для Афин последствия оказались чудовищными. Эпидемия, длившаяся около трех лет, выкосила примерно четверть населения города и его окрестностей, в том числе солдат и опытных моряков — экипажи кораблей, на которые афиняне возлагали основные надежды в войне. В это время умер и сам Перикл — не исключено, что он тоже стал жертвой эпидемии. Болезнь подорвала веру многих афинян в победу: ее считали признаком того, что сами боги помогают Спарте. Афинские корабли развезли болезнь по всему Восточному Средиземноморью — в города Делосского союза, что еще больше ослабило их силы.
Спартанцы не смогли в должной мере воспользоваться полученным преимуществом. Уже через несколько лет афиняне перехватили инициативу в войне, нанеся спартанцам и их союзникам ряд тяжелых поражений, и Пелопоннесскому союзу потребовалось все искусство его стратегов, чтобы разгромить неприятельские войска и принудить Афины к миру. Но даже в самый удачный для Афин период войны операции их сил были ограничены в масштабах — лишь в 415 г. до н.э. они смогли отправить крупную экспедицию на Сицилию, завершившуюся в итоге катастрофой. Не порази Афины эпидемия, стратегия Перикла могла бы увенчаться успехом и принести афинянам победу всего через несколько лет войны, дав им гегемонию над всей Грецией.
Подробнее в источнике: https://bit.ly/2Y7Ft2i